пачках по сто копий, "Тахкик аль-Иман" представляла собой скрупулезно критическое прочтение Корана, опиравшееся на филологические знания евангельских востоковедов. Например, чтобы продемонстрировать непоследовательность послания Мухаммада, она цитировала 142-й стих суры аль-Бакара ("Глава о корове"), в котором говорится о смене направления поклонения мусульман с Иерусалима на Мекку. Снова и снова приводились слова самого Корана в качестве "доказательства" (сабит) против учения ислама. Критика, таким образом, требовала более глубокого знания мусульманского писания.
В других работах, выпущенных Христианским обществом трактатов и книг, использовались те же методы подробного сравнения Писания. Например, в книге Is Mursala mein Nabi Allah Hone ki Dalilen Hain (Distinguishing Marks Whereby a True Prophet May Be Know) опровергается пророческий статус Мухаммада путем цитирования конкретных стихов Корана в оригинале на арабском языке. Затем они систематически опровергаются, чтобы доказать статус Иисуса как единственного спасителя человечества. В сорокачетырехстраничном памфлете "Мусалмани Мазхаб ко Чор Дене ка Сабаб" ("Причины не быть мусульманином"), выпущенном первым тиражом в две тысячи экземпляров, также приводились отдельные стихи Корана, а затем проводилось их тщательное "опровержение" (radd). Как работа по сравнению Писания, "Мусалмани Мазхаб" неоднократно цитировал Коран, а затем опровергал его учения стихами из Ветхого и Нового Заветов. Особое внимание в брошюре уделялось кораническим ссылкам на Библию, таким как стих 37 суры Юнус (глава Ионы), который, подтверждая, что Коран сам по себе является продолжением откровений, ранее ниспосланных иудеям и христианам, открывал возможность того, что Библия, а не Коран содержит истинное откровение.
Благодаря таким текстам в 1830-х годах Христианское общество трактатов и книг выпустило одни из самых ранних работ, когда-либо напечатанных на урду. То же самое можно сказать и о бенгальском языке. К 1834 году баптистская типография в Серампоре выпустила переводы Библии почти на пятьдесят языков, подавляющее большинство из которых никогда ранее не печатались. В отличие от дорогих изданий Ост-Индской компании, эти тексты предназначались не для узкого круга британских чиновников и востоковедов, а для широкой индийской публики, которой они распространялись либо по номинальной стоимости, либо, чаще всего, бесплатно. Более того, благочестивые устремления миссионеров и близость Серампора к Калькутте привели к тому, что их переводы отправлялись не только вверх по реке через всю Индию, но и за границу, через всю Азию.
Однако со временем эти евангелические печатные начинания привели к непредвиденным последствиям, побудив членов мусульманских, индуистских, зороастрийских и буддийских общин, ставших объектом этих текстовых нападок, заняться печатанием в своих собственных параллельных целях. Миссионерская полемика, развернувшаяся сначала в Калькутте, а затем в Бомбее, Бирме, Цейлоне, Сингапуре и Иране, спровоцировала представителей других конфессиональных сообществ на публикацию работ, защищающих их собственные религии, отстаивающих их собственные догматы и выступающих с контркритикой в свою очередь. Со временем эта ответная полемика распространилась от первоначального обмена мнениями с христианами до спорных столкновений с другими религиозными группами.
Калькутта обычно ассоциируется с бенгальским языком, но урду также был одним из основных языков города, поскольку миграция XIX века из других регионов Северной Индии сделала носителей урду большинством мусульман Калькутты.Поэтому вполне естественно, что урду стал языком выбора для первых мусульманских печатников, прозелитов и полемистов Калькутты. Первые индийские типографии в Калькутте начали выпускать памфлеты, созданные по образцу вернакулярных трактатов миссионеров, не только на бенгали, но и на урду, а также на традиционных научных языках - арабском и персидском. Такие религиозные сочинения стали одними из самых ранних текстов, напечатанных неевропейцами на Ближнем Востоке и в Индии, и заложили полемический фундамент новой общественной сферы. Уже в 1814 году иракский эмигрант Джавад ибн Сабат напечатал в Калькутте свой труд "Аль-Барахин ас-Сабатийя фи ма Тастакиму бихи ду'а'м аль-Миллат аль-Мухаммадийя ва Татахаддаму бихи Асатин аш-Шари'ат аль-Мансухат аль-'Исавийя" ("Сабатейские доказательства, поддерживающие столпы общины Мухаммада и низвергающие колонны отмененной христианской веры"). После кратковременного обращения в христианство Сабат сначала работал помощником по языкам у миссионеров из Серампора, а затем вернулся в лоно ислама и, используя навыки печати, которым он научился у христиан, выпустил чрезвычайно подробное опровержение их доктрин объемом почти 250 страниц.
Христианские катализаторы: Критика ислама калькуттскими миссионерами. Is Mursala mein Nabi Allah Hone ki Dalilen Hain (Calcutta: Calcutta Christian Tract and Book Society, n.d. [c. 1835]). Фотография Нила Грина.
Вскоре печатать стали и для межмусульманских споров. К 1822 году противоречивый мусульманский реформатор Сайид Исма'ил Дихлави (1779-1831) печатал в Калькутте свой персидский "Сират аль-мустаким" ("Прямой путь"), а через два года перешел на урду, чтобы выпустить "Таквият аль-Иман" ("Укрепление веры"). К 1832 году его последователи выпустили семь книг в мусульманских типографиях, которые начали появляться в Калькутте. Другие мусульманские религиозные активисты последовали примеру Сайида Исма'ила и стали печатать свои собственные тексты в Калькутте. Одним из самых ранних был "Хакикат ас-салат" ("Истина поклонения"), трактат о важности мусульманских молитв, который был напечатан в 1837 году. Однако Саййид Исма'ил также непреднамеренно положил начало использованию печати для межмусульманской полемики, которая широко распространилась по всей приморской Азии. Одним из ранних примеров такой полемики является написанная в 1843 году на урду контрбланк Мавлви 'Абд аль-Джаббаром из Калькутты против "Таквийат аль-Иман" Саййида Исма'ила.
Эти споры были не просто миметической реакцией на действия христианских миссионеров. Они представляли собой распространение в печати спорных дебатов, которые ранее циркулировали в более ограниченной среде рукописей. Правовые "разногласия" (ихтилаф) и теологическая "полемика" (джадал) были характерны для межмусульманского взаимодействия так долго, что вокруг таких споров сформировалась значительная научная литература - "наука о разногласиях" ('илм аль-хилаф) - чтобы минимизировать их раскалывающий социальный эффект. Но это не всегда было возможно, даже в века более ограниченного распространения арабских и персидских рукописей, не говоря уже о росте публичной сферы вернакулярной печати.
Аналогичная картина наблюдалась и на юге Бенгальского залива, где после того, как в 1761 году Ост-Индская компания ввела печать в порту Мадраса, миссионерское книгопечатание также пустило корни. К началу XIX века целый ряд евангелических организаций, таких как Мадрасское трактатное общество, Общество христианского просвещения и Тамильское христианское книжное общество, печатали на тамильском языке. Как и в Калькутте, помимо переводов Библии, ранняя продукция мадрасских миссионеров состояла из критики индуизма и ислама, которые тесно сопоставлялись с христианским учением. Как и в Калькутте, в Мадрасе проживало много людей, говорящих на урду. В 1840 году на урду была выпущена первая в городе мусульманская газета. Со своей стороны, христианские евангелисты использовали этот язык для распространения опровержений ислама на урду, которые они печатали в Калькутте. Другие христианские миссионеры в Мадрасе выпускали новые спорные
